1
Пришел я в сад мой, сестра моя, невеста; набрал мирры моей с ароматами моими, поел сотов моих с медом моим, напился вина моего с молоком моим. Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные!
[Он:) «В свой сад я пришел, о невеста–сестра, собрал мирру и благовония, отведал меда из сот, вина выпил и молока». [Девушки Иерусалима:] «Ешьте, друзья, допьяна пейте ласки!» [Она:]
— Я вошел в сад мой, сестра моя, невеста моя; я собрал мою мирру с пряностями моими, поел моего меда из сотов, напился вина моего с молоком моим. — Ешьте, друзья, и пейте! Пейте и насыщайтесь, возлюбленные!
Прийшов я до саду свого, о сестро моя, наречена! Збираю я мирру свою із бальзамом своїм, споживаю свого стільника разом із медом своїм, п"ю вино я своє зо своїм молоком!... Споживайте, співдрузі, пийте до схочу, кохані!
I have come into my garden, my sister, my bride; I have gathered my myrrh with my spice. I have eaten my honeycomb and my honey; I have drunk my wine and my milk. Eat, O friends, and drink; drink your fill, O lovers.
בָּאתִי לְגַנִּי אֲחֹתִי כַלָּה, אָרִיתִי מוֹרִי עִם־בְּשָׂמִי, אָכַלְתִּי יַעְרִי עִם־דִּבְשִׁי, שָׁתִיתִי יֵינִי עִם־חֲלָבִי; אִכְלוּ רֵעִים, שְׁתוּ וְשִׁכְרוּ דּוֹדִים׃
2
Я сплю, а сердце мое бодрствует; {вот,} голос моего возлюбленного, который стучится: "отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя! потому что голова моя вся покрыта росою, кудри мои — ночною влагою".
«Я сплю — а сердцу не спится… Слышу — стучат. Это милый! "Открой мне, сестра, подруга, голубка моя несравненная! Ночная роса — на моих волосах, кудри мои намокли!" —
— Я спала, но сердце мое бодрствовало. Послушайте! Возлюбленный мой стучится: «Открой мне, сестра моя, милая моя, голубка моя, чистая моя. Голова моя промокла от росы, волосы мои — от ночной влаги».
Я сплю, моє ж серце чуває... Ось голос мого коханого!... Стукає... Відчини мені, сестро моя, о моя ти подруженько, голубко моя, моя чиста, бо росою покрилася вся моя голова, мої кучері краплями ночі!...
I slept but my heart was awake. Listen! My lover is knocking: "Open to me, my sister, my darling, my dove, my flawless one. My head is drenched with dew, my hair with the dampness of the night."
אֲנִי יְשֵׁנָה וְלִבִּי עֵר; קוֹל דּוֹדִי דוֹפֵק, פִּתְחִי־לִי אֲחֹתִי רַעְיָתִי יוֹנָתִי תַמָּתִי, שֶׁרֹּאשִׁי נִמְלָא־טָל, קְוֻּצּוֹתַי רְסִיסֵי לָיְלָה׃
3
Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его? Я вымыла ноги мои; как же мне марать их?
"Я уже без рубашки — что ж, опять одеваться? Я ноги уже помыла — что же, снова их пачкать?"
Я уже сняла одежду свою, как же мне снова одеться? Я вымыла ноги свои, как же мне снова их пачкать?
Зняла я одежу свою, як знову її надягну? Помила я ніжки свої, як же їх занечищу?...
I have taken off my robe--must I put it on again? I have washed my feet--must I soil them again?
פָּשַׁטְתִּי אֶת־כֻּתָּנְתִּי, אֵיכָכָה אֶלְבָּשֶׁנָּה; רָחַצְתִּי אֶת־רַגְלַי אֵיכָכָה אֲטַנְּפֵם׃
4
Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него.
Милый руку просунул в щель — мое сердце затрепетало.
Возлюбленный мой просунул руку свою в скважину двери, и сердце мое затрепетало.
Мій коханий простяг свою руку крізь отвір, і нутро моє схвилювалось від нього!...
My lover thrust his hand through the latch-opening; my heart began to pound for him.
דּוֹדִי, שָׁלַח יָדוֹ מִן־הַחֹר, וּמֵעַי הָמוּ עָלָיו׃
5
Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему, и с рук моих капала мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка.
Я пошла открыть милому, и с рук моих мирра капала, масло мирровое — с пальцев, прямо на ручку засова.
Я поднялась, чтобы отпереть возлюбленному моему, с рук моих капала мирра, с пальцев моих капала мирра на ручки замка.
Встала я відчинити своєму коханому, а з рук моїх капала мирра, і мирра текла на засувки замка з моїх пальців...
I arose to open for my lover, and my hands dripped with myrrh, my fingers with flowing myrrh, on the handles of the lock.
קַמְתִּי אֲנִי לִפְתֹּחַ לְדוֹדִי; וְיָדַי נָטְפוּ־מוֹר, וְאֶצְבְּעֹתַי מוֹר עֹבֵר, עַל כַּפּוֹת הַמַּנְעוּל׃
6
Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его; звала его, и он не отзывался мне.
Милому я открыла — а милый уже ушел! Он исчез — я пришла в смятение, искала — найти не могла его, звала — он не откликался.
Я открыла возлюбленному моему, но его уже не было — он ушел. Сердце мое опечалилось из-за его ухода. Я искала его, но не нашла, звала, но он не откликался.
Відчинила своєму коханому, а коханий мій зник, відійшов!... Душі не ставало в мені, як він говорив... Я шукала його, та його не знайшла... Я гукала його, та він не відізвався до мене...
I opened for my lover, but my lover had left; he was gone. My heart sank at his departure. I looked for him but did not find him. I called him but he did not answer.
פָּתַחְתִּי אֲנִי לְדוֹדִי, וְדוֹדִי חָמַק עָבָר; נַפְשִׁי יָצְאָה בְדַבְּרוֹ, בִּקַּשְׁתִּיהוּ וְלֹא מְצָאתִיהוּ, קְרָאתִיו וְלֹא עָנָנִי׃
7
Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены.
Мне повстречались стражники, которые город обходят: избили, поколотили, сорвали с меня покрывало стражи стен городских.
Нашли меня стражи, обходящие город. Они избили меня, изранили и забрали накидку мою, стражи, стерегущие стены.
Стріли мене сторожі, що ходять по місті, набили мене, завдали мені рани... Здерли з мене моє покривало, сторожі міських мурів!
The watchmen found me as they made their rounds in the city. They beat me, they bruised me; they took away my cloak, those watchmen of the walls!
מְצָאֻנִי הַשֹּׁמְרִים הַסֹּבְבִים בָּעִיר הִכּוּנִי פְצָעוּנִי; נָשְׂאוּ אֶת־רְדִידִי מֵעָלַי, שֹׁמְרֵי הַחֹמוֹת׃
8
Заклинаю вас, дщери Иерусалимские: если вы встретите возлюбленного моего, что скажете вы ему? что я изнемогаю от любви.
Заклинаю вас, девушки Иерусалима! Если вам попадется милый, что скажете вы ему? Что больно мне от любви!» [Девушки Иерусалима:]
Дочери Иерусалима, я заклинаю вас, если встретите возлюбленного моего, передайте ему, что я изнемогаю от любви.
Заклинаю я вас, дочки єрусалимські, як мого коханого стрінете ви, що йому повісте? Що я хвора з кохання!
O daughters of Jerusalem, I charge you--if you find my lover, what will you tell him? Tell him I am faint with love.
הִשְׁבַּעְתִּי אֶתְכֶם בְּנוֹת יְרוּשָׁלִָם; אִם־תִּמְצְאוּ אֶת־דּוֹדִי, מַה־תַּגִּידוּ לוֹ, שֶׁחוֹלַת אַהֲבָה אָנִי׃
9
"Чем возлюбленный твой лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин? Чем возлюбленный твой лучше других, что ты так заклинаешь нас?"
«Чем твой милый так уж хорош, о красавица из красавиц? Чем твой милый так уж хорош, что ты с нас берешь эту клятву?» [Она:]
— Чем возлюбленный твой лучше других, прекраснейшая из женщин? Чем возлюбленный твой лучше других, что ты заклинаешь нас так?
Чим коханий твій кращий від інших коханих, вродливіша з жінок? Чим коханий твій кращий від інших коханих, що так заклинаєш ти нас?
How is your beloved better than others, most beautiful of women? How is your beloved better than others, that you charge us so?
מַה־דּוֹדֵךְ מִדּוֹד, הַיָּפָה בַּנָּשִׁים; מַה־דּוֹדֵךְ מִדּוֹד, שֶׁכָּכָה הִשְׁבַּעְתָּנוּ׃
10
Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других:
«Мой милый бел и румян, среди многих тысяч заметен.
— Возлюбленный мой здоров и румян, ему нет равных.
Коханий мій білий й рум"яний, визначніший він від десяти тисяч інших...
My lover is radiant and ruddy, outstanding among ten thousand.
דּוֹדִי צַח וְאָדוֹם, דָּגוּל מֵרְבָבָה׃
11
голова его — чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон;
Голова его — чистое золото, кудри его — цветки пальмы; черны они, словно ворон.
Голова его — чистое золото; волосы его — волнистые, черные, как вороново крыло.
Голова його щиреє золото, його кучері пальмове віття, чорні, як ворон...
His head is purest gold; his hair is wavy and black as a raven.
רֹאשׁוֹ כֶּתֶם פָּז; קְוּצּוֹתָיו תַּלְתַּלִּים, שְׁחֹרוֹת כָּעוֹרֵב׃
12
глаза его — как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве;
Его глаза — точно голуби у потоков воды: купаются в молоке, возле пруда сидят.
Глаза его, как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие у стремнины.
Його очі немов голубки над джерелами водними, у молоці повимивані, що над повним струмком посідали!
His eyes are like doves by the water streams, washed in milk, mounted like jewels.
עֵינָיו כְּיוֹנִים עַל־אֲפִיקֵי מָיִם; רֹחֲצוֹת בֶּחָלָב, יֹשְׁבוֹת עַל־מִלֵּאת׃
13
щеки его — цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его — лилии, источают текучую мирру;
Его щеки — рощицы бальзамных деревьев, дающих благовонные мази. Его губы — чашечки лилий, масло мирровое с них каплет.
Щеки его, словно грядки пряностей, издающих аромат. Губы его, словно лилии, источающие мирру.
Його личка як грядка бальзаму, немов квітники запашні! Його губи лілеї, з яких капає мирра текуча!
His cheeks are like beds of spice yielding perfume. His lips are like lilies dripping with myrrh.
לְחָיָו כַּעֲרוּגַת הַבֹּשֶׂם, מִגְדְּלוֹת מֶרְקָחִים; שִׂפְתוֹתָיו שׁוֹשַׁנִּים, נֹטְפוֹת מוֹר עֹבֵר׃
14
руки его — золотые кругляки, усаженные топазами; живот его — как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами;
Его руки — золотые шесты, усеянные топазами. Его живот — пластина слоновой кости, украшенная лазуритом.
Руки его — золотые жезлы, украшенные хризолитом. Живот его, словно изделие из слоновой кости, покрытое сапфирами.
Його руки стовпці золоті, повисаджувані хризолітом, а лоно його твір мистецький з слонової кости, покритий сапфірами!
His arms are rods of gold set with chrysolite. His body is like polished ivory decorated with sapphires.
יָדָיו גְּלִילֵי זָהָב, מְמֻלָּאִים בַּתַּרְשִׁישׁ; מֵעָיו עֶשֶׁת שֵׁן, מְעֻלֶּפֶת סַפִּירִים׃
15
голени его — мраморные столбы, поставленные на золотых подножиях; вид его подобен Ливану, величествен, как кедры;
Его ноги — алебастровые колонны на золотых опорах. Он подобен ливанскому лесу, великолепен, как кедры!
Ноги его — мраморные столбы, установленные на подножиях из чистого золота. Его вид величествен, как горы Ливана, изыскан, как ливанские кедры.
Його стегна стовпи мармурові, поставлені на золотії підстави! Його вигляд немов той Ливан, він юнак як ті кедри!
His legs are pillars of marble set on bases of pure gold. His appearance is like Lebanon, choice as its cedars.
שׁוֹקָיו עַמּוּדֵי שֵׁשׁ, מְיֻסָּדִים עַל־אַדְנֵי־פָז; מַרְאֵהוּ כַּלְּבָנוֹן, בָּחוּר כָּאֲרָזִים׃
16
уста его — сладость, и весь он — любезность. Вот кто возлюбленный мой, и вот кто друг мой, дщери Иерусалимские!
Его нёбо — услада, и весь он — отрада. Таков‑то мой милый, таков‑то мой друг, девушки Иерусалима!»
Уста его — сама сладость, и все в нем желанно. Вот каков мой возлюбленный, вот каков мой друг, о дочери Иерусалима!
Уста його солодощі, і він увесь пожадання... Оце мій коханий, й оце мій дружок, дочки єрусалимські!
His mouth is sweetness itself; he is altogether lovely. This is my lover, this my friend, O daughters of Jerusalem.
חִכּוֹ מַמְתַקִּים, וְכֻלּוֹ מַחֲמַדִּים; זֶה דוֹדִי וְזֶה רֵעִי, בְּנוֹת יְרוּשָׁלִָם׃